Как бизнесменам сидится в исправительных колониях



Несмотря на декларативную заботу о предпринимателях, значительное их число попадает в места лишения свободы. Между тем люди с активной жизненной позицией оказываются зачастую востребованы и по ту сторону забора с колючей проволокой.

«Решение о мере пресечения принимает суд, изменить ее может также только суд или вышестоящий суд, – говорит адвокат Александр Нигматулин. – Прокурор может лишь обжаловать это решение. На практике происходит так, что формально или неформально позиции согласовываются. Если следствие выходит с ходатайством об аресте обвиняемого и прокурор эту позицию поддерживает, то с большой долей вероятности суд отправит гражданина в СИЗО. Если прокурор не поддерживает заключение под стражу (или не исключает применение иной меры пресечения), с большой долей вероятности суд назначит домашний арест, денежный залог, подписку о невыезде. Однако следственные органы заранее знают позицию прокурора по данному вопросу. И если прокурор против, то в большинстве случаев и не обратятся с ходатайством о заключении подследственного под стражу.

По факту все сводится к предварительной договоренности между следствием и прокуратурой. Адвокаты, конечно, всегда настаивают на подписке о невыезде или денежном залоге. Если прокурор поддерживает защиту, маловероятно, что суд все-таки решит гражданина заключить под стражу. Если человека «выводят на арест» (есть такое определение), вопрос согласован между следствием и прокуратурой, нет серьезных оснований в отказе (болезнь и т. д.), с большой степенью вероятности судья помещает его в СИЗО».

После СИЗО с большой вероятностью человек попадает в исправительную колонию. Его талантам здесь найдут применение.

«Предприниматели чувствуют себя неплохо, поскольку имеют деньги и полезны администрации колоний, – рассказал источник KONKURENT.RU. – К примеру, с территории промзоны при входе в каждый отряд по новым правилам положено установить рамку (которая, как в аэропорту, сигнализирует при попытке пронести металл). Финансируется это из внебюджетных источников, за счет спонсоров, которыми обычно выступают состоятельные зеки. В колониях развивается производство – чего угодно: пеноблоков, шлакоблоков, пластиковых окон, скамеек, мебели, сувениров. Кто на что горазд. Организуют такие участки сами заключенные, конечно, с ведома администрации. Зачастую во главе такого цеха – сидящий бизнесмен, который вкладывает свои деньги и опыт, приобретенный на свободе. Другие осужденные работают, предприниматели управляют. Как уж там делятся прибыли с ГУФСИН, я не знаю.

Продукция из колонии заведомо дешевле, чем произведенная на воле, поскольку труд зека дешев, работу они делают довольно качественно и дисциплинированно (а куда деваться?). Часть продукции в рамках госзакупок поставляется структурам ФСИН, армии, полиции, муниципальным образованиям (то есть сбыт гарантирован), часть – частным лицам и коммерческим структурам. Клиентуру пытаются расширять, как-то рекламировать ее – через объявления в Интернете, знакомых и родственников.

Учитывая наличие современных средств связи, у заключенного сегодня имеется и возможность управлять сохранившимся на воле бизнесом. Дело стоит за наличием на свободе доверенного лица.

В общем, финансовый ресурс обеспечивает относительно комфортное существование в СИЗО и колонии (не только предпринимателям)».

У системы исполнения наказаний в Приморье богатая история. В ноябре 1896 г. Дума Владивостока отвела под строительство тюрьмы участок почти в 1,5 га на Николаевском проспекте (сейчас Партизанский), рядом с городским кладбищем и Покровской церковью, за которыми начинался лес. Сдали здание в начале 1905 г. – и на тот момент тюрьма считалась прогрессивной по своей конструкции. Раньше в корпусах было всего по три этажа, а посредине в коридоре не было пола – сплошной проем сверху донизу, как в американских тюрьмах. Такая конструкция позволяла просматривать все три этажа охране, количество которой всегда было ограниченно. Потом этот проем заделали.

Однако через сто с лишним лет стандарты уже не те – построенное в начале прошлого века здание буквально разваливается.

«Мы всегда и последовательно выступаем за то, чтобы на этапе следствия суд не заключал под стражу, не лишал человека свободы без веских оснований, – говорит председатель Общественной наблюдательной комиссии Приморского края Владимир Найдин. – Если преступление не насильственное, не связано с причинением вреда здоровью и жизни, вполне можно ограничиться подпиской о невыезде, залогом, домашним арестом. Конечно, это справедливо и для осужденных по экономическим составам. Лишение свободы, даже непродолжительное, – это большое потрясение, шок для человека. В общем, в последние годы есть тенденция к тому, что прокуроры стали реже запрашивать, а судьи, соответственно, назначать заключение под стражу как меру пресечения.

Что касается условий содержания в наших следственных изоляторах и колониях, то можно сказать несколько вещей. Во-первых, исходя из того, что мы видим во время посещений мест заключения, делаем вывод: за счет средств, выделяемых бюджетом, и заработанных внебюджетных денег руководство ГУФСИН прилагает усилия для улучшения бытовых условий содержания, вкладывает средства в ремонт и т. д.

Во-вторых, условия содержания где-то лучше, где-то хуже. Однако в данное время на условия содержания жалоб в ОНК приходит все меньше и меньше. Есть, конечно, проблемы, которые необходимо кардинально решать в ближайшее время. Как, например, строительство нового СИЗО во Владивостоке. Больные вопросы не остаются без внимания общественности, а на наши обращения система исполнения наказаний в целом адекватно реагирует.

К примеру, в СИЗО № 2 (Уссурийск) мы разговаривали с начальником и указывали на то, что некоторые камеры, по сути, разваливаются изнутри и не предназначены для того, чтобы в них находились люди. Лучше всего там оборудовать какие-то подсобные помещения, кладовки, а подследственных перевести в лучшие камеры. В изоляторе нет врача, больных лечат фельдшеры. Конечно, они делают все возможное, но квалификации не хватает. Квалифицированные медики, к сожалению, не хотят работать в системе исполнения наказаний. Это тяжело, неблагодарно и небезопасно (немало действительно опасных заключенных), а никаких льгот работники здравоохранения ГУФСИН не получают, зарплата невысока.

Коронавирус в помощь!

Некоторые подследственные и заключенные жаловались в ОНК на то, что заразились в СИЗО туберкулезом, указывает Владимир Найдин.

«Правда это или нет, проверить практически невозможно, – так обрисовали мне медики, – говорит Владимир Найдин. – Дело в том, что ситуация по туберкулезу в Приморском крае в целом тяжелая. Этим заболеванием можно вполне заразиться на воле, о том и не подозревая. А затем, уже в колонии, туберкулез активно прогрессирует. Что касается коронавируса, то особых проблем в приморских местах заключения не возникло. Насколько нам известно, очагов заболевания в колониях и тюрьмах нет. Существуют единичные случаи, когда заражались сотрудники ГУФСИН, бывавшие в командировках и на отдыхе. Как ни парадоксально, эпидемия даже пошла на пользу условиям содержания. Еженедельно, по пятницам, все помещения тщательно дезинфицируются и промываются. В целом требования к санитарии, медицинской помощи возросли, и они соблюдаются».

Отдельная история с явными или мнимыми привилегиями для лишенных свободы, имеющих денежный ресурс.

«У предпринимателей в СИЗО и колониях ровно такие же права, как и у других сидельцев, – считает Владимир Найдин. – ВИП-камер с евроремонтом, где якобы живут избранные и богатые, я не встречал. В том же владивостокском изоляторе в лучшем положении только подследственные, которые помещаются на третий и четвертый этажи. Первые два закрыты от солнечного света, а в окна верхнего он попадает. В этом и заключается «привилегия».

Что касается доступа к нотариусу, им могут воспользоваться все заключенные и подследственные. Более того, статус начальника колонии, СИЗО дает право должностному лицу заверить своей подписью документ, то есть выступить в качестве нотариуса. Заключенным это нужно преимущественно, когда они продают свое жилье: люди, годами сидя в колонии, считают, что квартира им не нужна. Предприниматели зачастую пользуются услугами вызванных нотариусов для каких-то операций со своими предприятиями, имуществом.

Сам по себе вызов нотариуса в колонию, СИЗО стоит недешево. Единственная бесплатная помощь, на которую может рассчитывать любой попавший под следствие, – адвокатская. Хотя в каждом следственном изоляторе, колонии работают собственные дипломированные юристы. Эти специалисты, содержащиеся за бюджетный счет, на мой взгляд, могли бы оказывать сидельцам квалифицированную помощь, которая тем зачастую действительно требуется».

Интервью с сайта https://konkurent.ru/article/31981